Пойло пахло отвратительно. Впрочем, как и всё здесь.

- Пей, душечка, пей, - проскрипела мадам Зи, подталкивая к нему посудину, - таковы правила.

Дональд смотрел по очереди то на неё, то на грязный, заляпанный стакан, в котором бултыхалось нечто зелёно-бурого оттенка – классического оттенка мертвечины и падали. Мадам Зи зевнула, обнажив остатки жёлтых клыков в костяном рту. Клочки сероватой кожи свисали со скул, в глазницах светились жёлтыми огоньками неведомо как державшиеся глазные яблоки, одно из которых то и дело подрагивало и норовило выскочить, – тогда мадам Зи тыкала в него костлявой фалангой с длиннющим ярко-оранжевым ногтем. На верхушке черепа с буйными остатками ржавых волос был намотан рваный тюрбан, напоминавший Дональду негритянских колдуний, кукол вуду, пляски в шатре – в общем, что-то африканское. Несмотря на ошеломляющий ужас его положения, он не мог не подметить, что мадам Зи во всех её цветастых юбках и платках и с бусами, гремящими о кости рёбер, производила впечатление дородной женщины – хотя откуда взяться дородности у истлевшего трупа, было не ясно...